Об этом пишет Эдуард Штайнер в своей статье «Зависимость России от нефти усугубляет кризис», опубликованной на сайте газеты Die Welt.
Когда пресловутый оптимист, как Алексей Улюкаев заявляет, что динамика валового внутреннего продукта (ВВП) во втором квартале «заставляет серьезно задуматься»: это не что иное, как сигнал тревоги. В третьем квартале все будет лучше, утверждает министр экономики России. Однако, он отметил, что прогноз на весь год может быть пересмотрен.
Причиной внезапного задумчивого заявления Улюкаева являются предварительные данные за второй квартал. В понедельник вечером, Центральное статистическое бюро Росстат объявило, что российская экономика во втором квартале сократилась на 4,6 процента.
Хотя многие эксперты ожидали снижения на четыре процента, но 4,6 процента все же удивили большинство. Это крупнейшее сокращение после кризиса 2009 года, когда российская экономика упала на 7,9 процентов.
В конечном итоге, это означает, что Россия еще глубже скатилась в рецессию. В первом квартале ВВП сократился вдвое меньше, а именно на 2,2 процента.
Теперь наступает кризис реального сектора экономики
Снова возникает вопрос, была ли уже пройдена низшая точка рецессии, как утверждал Улюкаев в июле. Экономисты, такие как в Deutsche Bank, остаются более осторожными и рассчитывают на восстановление только в четвертом квартале.
Квартальные показатели Росстата упали тогда, когда Россия болезненно вспомнила, насколько она по-прежнему зависит от цены на нефть. Поскольку важная для России цена на североморский сорт Brent в течение двенадцати месяцев упала на 43 процента, ниже $ 50 за баррель, что составляет половину прошлогодней цены в сентябре, снизилась также и стоимость рубля, сейчас 1 евро стоит 70 рублей.
В какой-то степени свободный курс обмена помогает смягчить внешний шок. Но из страха, что грядущее погашение внешнего долга продолжит снижать курс, центральный банк в понедельник устно заверил: только 35 из 61 миллиарда долларов, которые компании и банки должны оплатить с сентября по декабрь, будут действительно идти из страны.
Низкая цена на нефть не единственная проблема России. Структурные проблемы, которые стали заметными более двух лет назад и позволили росту постепенно перейти в стагнацию и, в конечном счете, в сегодняшнюю рецессию, могут быть действительно устранены только через несколько лет – даже если заняться ими уже сегодня.
Как второй шаг после валютного кризиса, теперь предстоит кризис реального сектора экономики, потому что предприятия никогда ранее не проводили никакой модернизации и теперь оказались еще больше в долгах, заявил Евгений Ясин недавно в интервью газете Die Welt. «Мы должны быть готовы к волне банкротств», сказал экс-министр экономики и нынешний президент Московской Высшей школы экономики. Главная проблема – это третий этап кризиса, а именно инвестиционный кризис и кризис доверия.
Возможности российского центрального банка ограничены
На этом основании, западные санкции против России и наложенный Россией в ответ на них запрет на импорт западных сельскохозяйственных продуктов, оказались усилителями эффекта. В первой половине 2015 года, импорт, по данным российской таможни, снизился на 39,6 процента до $ 90,42 млрд.
Хотя эти торговые ограничения - в сочетании с девальвацией рубля - на самом деле, соответственно желанию правительства, ведут к повышению внутреннего производства, которое, по крайней мере, частично заменит ранее изобильный импорт. Тем не менее, совокупный эффект санкций, которые проявляются в первую очередь в ограниченном доступе российских компаний на международный рынок капитала и к западным высоким технологиям для добычи сырья, до сих пор недооценивали. Международный валютный фонд (МВФ) исходит из того, что санкции в среднесрочной перспективе будут стоить России девяти процентов роста.
Возможности центрального банка для активизации экономики ограничены. Большинство проблем создает инфляция, которая сейчас подпитана запретом на импорт и достигла в июле почти 16 процентов в годовом исчислении. Таким образом, цель достичь менее четырех процентов за год, отложена на 2017 год.
Если бы центральный банк в декабре прошлого года позволил процентной ставке подняться до 17 процентов, чтобы остановить падение национальной валюты, то он бы мог затем снизить ее в пять этапов – последним в конце июля на половину процентного пункта до одиннадцати процентов. Большего сейчас ожидать не стоит, к сожалению компаний, которые все больше зависят от государства как источника финансирования.
